• Введение
• Первый "Радиолокатор" изобрели в СССР!
• Система радиообнаружения "Ревень" (РУС-1).
• Cтанция дальнего обнаружения "Редут" (РУС-2)
• Самолетная РЛС "Гнейс-2"
• Корабельная РЛС "Редут-К"
• Корабельная РЛС "Гюйс"
• Самолетные РЛС "Гнейс-2" для ВВС Военно-Морского Флота.
• Cтанция дальнего обнаружения "Пегмантит" (П-3М)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

В майские дни 1941 года на рейде Северной бухты Севастополя появился новый корабль. Он поражал стремительностью обводов корпуса и приземистостью надстроек. Это был крейсер «Слава», самый совершенный и быстроходный по тому времени корабль своего класса. Он имел на вооружении крупнокалиберную дальнобойную артиллерию и впервые на флоте был оборудован новейшими средствами воздушной разведки - радиолокационной установкой.

Наступило 22 июня 1941 года. Прошел дождь, и небо очистилось. Бархатилась звездная южная ночь. Было тепло и тихо. В 1 час 15 минут по отсекам крейсера надрывно зазвенели колокола громкого боя - сигнал боевой тревоги. И сразу же все пришло в движение. На ходу натягивая форменки, моряки разбегались по боевым постам и командным пунктам. Через минуту командир «Славы» капитан 1-го ранга Юрий Зиновьев был в боевой рубке. Вахтенный доложил; - По флоту объявлена оперативная готовность номер один! - Включить радиолокатор! - приказал командир и добавил: - Немедленно докладывайте обо всем, что будет обнаружено в воздухе. Сразу на грот-мачте крейсера медленно завертелась похожая на огромные грабли антенна радиолокационной установки. Корабли в бухте применили светомаскировку. В городе тоже погасли огни. Все погрузилось во мрак. Прошел час. Наступил второй. Тишина... 3 часа 5 минут. В боевую рубку крейсера радиометристы доложили: - Товарищ командир! Со стороны моря к базе движется несколько целей. Зиновьев немедленно оповестил оперативного дежурного штаба флота. Тот, проверив, ответил, что наших самолетов в воздухе нет. Через некоторое время послышался нарастающий рокот моторов. Лучи прожекторов вонзились в небо и заметались в поисках цели. Наконец в одном из перекрестий заблестел самолет, за ним другой. И в тот же миг заухали зенитки береговых батарей и кораблей Эскадры. Это были первые выстрелы Черноморской эскадры и севастопольцев по вероломно напавшему врагу. С того дня крейсер «Слава» постоянно нес радиолокационный дозор. Фашистской авиации вплоть до осады Севастополя так и не удалось совершить ни одного внезапного налета на базу флота.

В апреле 1941 года в Ленинградском военном округе была создана специальная воинская часть — 72–й Отдельный радиобатальон Воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС), на вооружении которого должны были находиться новейшие радиолокационные станции типа «Редут». Где-то в первых числах июля 1941 года маленькая радиолокационная станция «Редут-3» была дислоцирована в район Лужской губы неподалеку от деревни Логи. Она временно придавалась оперативной группе Краснознаменного Балтийского Флота, со штабом которой связь осуществлялась по телефонной линии. Исключительно трудными оказались условия обороны Ленинграда к осени 1941 года. Войска группировки «Север» вплотную подошли к городу, замкнув 8 сентября кольцо блокады. К этому периоду времени у Кронштадта, у Ораниенбаума и в заливе оказались все боевые корабли КБФ — Краснознаменного Балтийского флота, вернее все те корабли, которые сумели пробиться сюда после того, как нашими войсками был оставлен Таллин. Втянулись в пределы города оставшиеся еще традиционные посты ВНОС. Город и штаб ПВО ослепли бы, если бы не станции «Редут», которые в то время еще продолжали разворачиваться, А Кронштадт и КБФ должны были полагаться на приданную им станцию «Редут-3».

В конце второй недели сентября на близлежащие к Ленинграду аэродромы немецко-фашистское командование перебрасывает крупные соединения бомбардировочной авиации. В это же время существенно совершенствуется вся система ПВО города и фронта. Да иначе и быть не могло. Ведь от аэродромов Гатчины и Сиверской до Ленинграда всего 8–10 минут полета. Но желаемой внезапности у немцев никак не получалось... Самолеты противника всегда встречали метким огнем зенитные батареи и поднявшиеся в воздух истребители. В то время наша маленькая станция «Редут-3» уже леребазировалась поближе к Кронштадту. Здесь мы расположились на высотке у деревни Большие Ижоры. Телефонный кабель связи соединил станцию напрямую со штабом ПВО КБФ. Работали круглосуточно в три смены.

21 сентября 1941 года, оператор обнаружил движение больших групп самолетов из районов станции Дно, со стороны Луги. Они двигаются вдоль линий железной дороги, Так начинались массированные налеты на Ленинград. Почти одновременно поднимаются самолеты над немецкими аэродромами Красногвардейска и Сиверской. И это уже бывало. Но что-то этот налет не похож на предыдущие. И количество самолетов все возрастает... И какие-то происходят сложные перестроения... Порядка 220–250 самолётов берут курс на Кронштадт! Теперь нужно окончательно уточнить количество, проверить курс... Вот уже четко прорисовываются три колонны. Одна из них идет ускоренно, чтобы зайти на Кронштадт с северо-запада. Другая колонна смещается так, чтобы выйти к Кронштадту и кораблям с юго-запада, а третья колонна собирается атаковать со стороны Петергофа. И все это рассчитано так, чтобы выйти к целям всем одновременно... А за стенами аппаратной тишина и осенняя благодать. Боевые расчеты у орудий и зенитных пулеметов сидят и ждут боя уже долгие 3–5 минут, а на горизонте непривычно никого нет... Даже странно им это... непривычно, непонятно.

Над Кронштадтом и кораблями фашистские стервятники появились через 8–10 минут после объявления тревоги. Тяжелый низкий гул висит в воздухе. А Кронштадт затаился... Корабли молчат. Но вдруг раскололось небо! И сплошная стена огня взметнулась вверх! В одно мгновение небо оказалось перечеркнуто огненными трассами зенитных снарядов и пулеметных очередей. Где-то сбоку, не входя в зону зенитного огня, промелькнули наши истребители... И уже нет тех стройных колон. Они рассыпались на отдельные составляющие. Натолкнувшись на непроходимую стену сплошного заградительного огня, самолеты противника стали искать, куда бы сбросить бомбы... Большинство бросают их в воды залива. Бегут скоротечные секунды боя, Уже наблюдаются отдельные уходящие самолеты... Вот так и прошел первый массированный налет немецкой авиации на Кронштадт и корабли КБФ 21 сентября 1941 года. А затем по этому же сценарию с немецкой пунктуальностью все повторилось и 22 и 23 сентября. Разница была лишь в том, что в каждом последующем налете принимало участие меньше самолетов, чем в предыдущем...

В книге «История Ордена Ленина Ленинградского военного округа» сообщается: «21–23 сентября 1941 года в массированных налетах на корабли и Кронштадт участвовало до 400 самолетов. Интенсивный огонь зенитной артиллерии и решительные действия наших истребителей сорвали замысел врага — существенного ущерба флоту нанесено не было. Огневая мощь кораблей сохранилась. Из строя вышла только носовая башня главного калибра линейного корабля «Марат». При налетах на Кронштадт противник потерял за три дня 35 самолетов». И тот факт, что «огневая мощь кораблей сохранилась», имел немаловажное, если не решающее, значение для судьбы Ленинградского фронта и Ленинграда,

Теперь целесообразно обратиться к сравнению массированного налета японской авиации на Пёрл-Харбор и налета немецкой авиации на Кронштадт. И в том и в другом случае налеты состоялись в яркий солнечный день при хорошей видимости. В нападении на Пёрл-Харбор принимало участие около 350 самолетов. На каждый корабль США приходилось в среднем по 2–3 самолета противника. На долю каждого советского корабля в ходе первого дня налета пришлось в среднем 10–12 нападающих самолетов. Отметим, что в сентябре 1941 года немецкие летчики уже давно имели большой боевой опыт, а в декабре 1941 года летчики японской авиации были еще новичками. Все вышесказанное свидетельствует о том, что условия нападения немецко-фашистской авиации на Кронштадт и корабли КБФ были для немцев значительно более выгодными, чем для японцев при нападении на Пёрл-Харбор. И успех для немецкой авиации был бы, при условии достижения внезапности нападения, стопроцентно предопределен.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Первый "Радиолокатор" изобрели в СССР!

В период, когда в нашей стране начинались первые работы по радиообнаружению (радиолокации), никаких сведений об аналогичных работах, проводимых за границей, не было да и не могло быть, так как, если судить по официальной американской истории радара, на Западе подобных работ в то время не было вообще. Слова «радиолокация» пришло к нам в 1941 году вместе с закупленными за границей станциями типа «Сон» и др.

В опубликованной в 1946 году журналом «Лук» статье двух американцев — Э. Реймонда и Дж. Хачертона, один из которых был длительное время советником в американском посольстве в Москве, — говорится: «Советские ученые успешно разработали теорию радара за несколько лет до того, как радар был изобретен в Англии». В этом они правы. У нас действительно еще в 1933 году были составлены конкретные планы исследований целевого назначения, а в 1934 году, как это будет сейчас видно, первые действующие станции для обнаружения самолетов были уже построены на принципе отраженной электромагнитной волны.

19 февраля 1934 года Управлением противовоздушной обороны был заключен договор с Ленинградским электрофизическим институтом на проведение исследований по измерению электромагнитной энергии, отраженной от предметов различных форм и материалов. Этому же институту поручалось изготовить передатчик и приемник для проведения опытов по фактическому обнаружению самолета по отраженной от него волне. Были поставлены работы и в Харьковском физико-техническом институте (в лаборатории профессора А. А. Слуцкина), в ОКБ Управления ПВО РККА, на заводе «Светлана» и других предприятиях. Все работы в этом направлении проводились по заранее составленному плану и рассматривались как дело большой государственной важности.

В результате уже к середине того же 1934 года отечественные специалисты имели прямые доказательства правильности метода. Были построены первые опытные станции, проведены их испытания, которые дали исключительно обнадеживающие результаты. В протоколах испытаниях прямо указывается, что цель обнаруживается на расстоянии порядка 50 километров и высоте 5200 метров. И эти показатели не являются предельными — при необходимости дальность обнаружения может быть повышена и до 75 километров.

Из этих документов со всей очевидностью вытекает, что Советский Союз к середине 1934 года имел не только вполне сложившиеся, отработанные идеи в области радиолокации, но и фактический материал, подтверждающий правильность принципа действия. Об этом приходится говорить тем более, что до сих пор распространено мнение, будто радиолокация пришла к нам из-за границы. Если американцы пишут, что у них первый контракт на постройку шести опытных станций был заключен в 1939 году, то у нас в Советском Союзе первый договор с заводом на постройку пяти опытных станций электромагнитного обнаружения самолетов был заключен еще 26 октября 1934 году (заказы «Вега» и «Конус») — на пять лет раньше, чем в США. Конечно, эти станции и эти работы были не столь еще совершенны, как современная радиолокация, но факт остается фактом, и он говорит сам за себя.

Вот свидетельство человека, стоявшего у истоков отечественной радиолокации — профессора П. К. Ощепкова.

«В Апреле 1932 года Ощепков проходил подготовку командиров запаса зенитных артиллерийских взводов». Основным методом стрельбы по самолетам тогда был табличный метод. В специальных книжках-таблицах был приведен свод расчетных данных для стрельбы. Для всевозможных точек воздушного пространства в зоне досягаемости орудий заранее были рассчитаны установочные данные для прицела, дистанционной трубки взрывателя снаряда, угла упреждения и т. д. Но, для того чтобы пользоваться таблицами, надо было очень быстро и с большой точностью определить курс полета самолета, его высоту, скорость и местонахождение (то есть дальность до него), а потом с минимальной потерей времени отыскать нужную графу в таблицах и с еще большей скоростью скомандовать найденные установочные данные орудийному расчету. На это уходили драгоценные секунды, в течение которых самолет мог далеко сместиться от места его засечки, и вероятность встречи снаряда с ним катастрофически падала... В условиях бурного развития авиации тех дней люди должны были не только непрерывно совершенствовать свои знания, но и сами в какой-то мере превратиться в «человека-автомата».

К тому времени у Ощепкова уже зародилось много мыслей о путях усовершенствования техники зенитной артиллерийской стрельбы, работой Ощепкова заинтересовались вышестоящие инстанции. В конце лета он был представлен командиром полка начальнику инспекции Управления противовоздушной обороны РККА И. Ф. Блажевичу. Тот захотел повидать новатора лично. Переговоры прошли успешно. Молодой специалист доложил, что по его твердому убеждению оптические приборы обнаружения из-за их ограниченного действия (ночь, туман, облака, малая дальность действия и т. п.) будут бессильны против самолетов на больших расстояниях, хотя сами по себе они могли бы иметь и высокую точность, и большую скорость работы. Обнаружение по звуку ненадежно, потому что звук относится ветром и имеет малую скорость распространения (330 метров в секунду), и в конечном счете величина звуковой энергии, доходящей до наблюдателя, не зависит от наблюдателя. Это не прожектор, позволяющий в крайнем случае увеличить силу света и тем поднять дальность его действия. Звук излучается самим самолетом, и чем дальше он от нас, тем меньшая доля звуковой энергии доходит до нас. Отечественные спецы уже тогда пришли к убеждению, что ни на глаза, ни на слух для выявления приближающейся авиации противника надеяться нельзя. Но как обнаружить вражескую технику еще на дальних подступах к охраняемым рубежам? Этот вопрос все больше волновал военачальников по мере роста летно-технических качеств авиации. Именно поэтому, по-видимому, с таким вниманием Ощепкова и слушали в тот день и инспектирующий, и все, кто его сопровождал.

Тогда еще не было понятно, каким путем надо решать эту задачу. Не представлялись даже контуры той новой техники, которая должна была прийти на смену всем и всяким системам прожекторного звука. Однако общий подход к проблеме многим понравился. Доводы о расхождении ножниц между возможностями дальнейшего совершенствования системы прожзвука и возможностями увеличения летно-технических качеств авиации показались убедительными. Все согласились, что уже в самые ближайшие годы противовоздушная оборона окажется в затруднительном положении. Необходимо было искать выход. Среди присутствующих не было почти никого, кто знал бы условия распространения радиоволн. Да и физику тоже не все хорошо знали. Все, однако, согласились, что надо искать такую энергию, которая распространялась бы на далекие расстояния.

Не прошло и двух месяцев, как в полк поступило распоряжение о направлении толкового малого в Москву, в Главное управление противовоздушной обороны РККА. Блажевич доложил-таки об интересных опытах и рассуждениях начальнику управления М. Е. Медведеву и его заместителю П. Е. Хорошилову. Те и решили поручить Ощепкову вопросы новой техники ВНОС, что в переводе на человеческий язык означает службу «воздушного наблюдения, оповещения и связи». В конце декабря 1932 года новоиспеченный командир взвода был в Москве и приступил к исполнению своих обязанностей. К середине 1933 года мнение о возможности применения радиоволн для обнаружения самолетов в Управлении ПВО РККА настолько уже окрепло, что было решено доложить об этом народному комиссару обороны СССР К. Е. Ворошилову, просить его разрешить организовать научно-исследовательские работы в этом направлении и определить их финансирование. Примерно через полтора-два месяца состоялась встреча с К. Е. Ворошиловым. На этой встрече присутствовал и первый заместитель наркома обороны, ведавший вопросами вооружения и новой техники, Михаил Николаевич Тухачевский. Народный комиссар обороны сказал, что деньги на такие исследования будут. М. Н. Тухачевский обязал Ощепкова и Хорошилова составить план работ, включить его в общий план мероприятий по новой технике Наркомата обороны, порекомендовал также разработать хотя бы примерные тактико-технические задания на исследовательские работы. Он тут же позвонил в Управление вооружений и приказал включить перспективные исследования в список важнейших работ Наркомата обороны с обязательным завершением первой их части уже в 1934 году. Такая поддержка со стороны самых высших руководителей Народного комиссариата обороны означала зеленую улицу для всех исследований в этой области...

Для того чтобы привлечь к обсуждению проблемы более широкие круги военных работников, было решено доклад, представленный Ощепковым на имя народного комиссара, после некоторой переработки опубликовать. Такая работа была очень скоро выполнена, и материал уже в феврале 1934 года вышел в виде отдельной статьи в журнале «Сборник ПВО» под названием «Современные проблемы развития техники противовоздушной обороны». Принцип действия электромагнитного обнаружения самолетов в этой статье излагался так: «Сущность обнаружения самолетов с помощью электромагнитных волн заключается в том, что если иметь источник генерирования ультракоротких или дециметровых волн и даже сантиметровых электромагнитных волн и излучение этих волн от источника генерирования направить в пространство, то, направляя такой луч электромагнитных волн на какой-либо предмет, можно получить всегда обратный отраженный электромагнитный луч. Приняв такой отраженный луч и определив направление его распространения, можно весьма точно определить не только направление на отражающую поверхность, но и место ее нахождения. Измеряя время от посылки этих волн до их обратного приема, что может быть сделано модуляцией, то есть наложением на основную частоту дополнительной частоты, или замером фазы полученных электромагнитных волн, можно точно определить время прохождения этих волн. А поскольку скорость распространения электромагнитных волн постоянна, постольку расстояние до отражающей поверхности, то есть до самолета, получится как следствие». Еще одно важное соображение статьи касалось возможности светового отображения движущихся целей на командном пункте противовоздушной обороны. Речь шла о новых принципах создания световых экранов — светопланов, применяемых в таких пунктах. То есть, говоря иначе, речь шла о радарных экранах, используемых ныне на всех станциях радиолокационного обнаружения». Из этого видно, что идея радиообнаружения у нас в стране к этому времени имела уже вполне конкретное содержание.

В октябре 1933 года был издан приказ об организации специального конструкторского бюро (СКВ). В связи с тем что к этому времени П. Е. Хорошилов, один из наиболее последовательных и стойких защитников идеи радиообнаружения, был переведен в Ленинград на должность начальника курсов усовершенствования командного состава ПВО, решено было организовать СКВ на территории этих курсов. Начальником СКВ был назначен Ощепков. В задачу созданного бюро входила разработка общих схем системы радиообнаружения и специальных нестандартных узлов и деталей к ней. Бюро это успешно развивалось, и приказом от 7 октября 1934 года на него была возложена разработка новой системы радиообнаружения панорамного типа под шифром «Электровизор».

Год 1934-й начался с подготовки совещания в Академии наук СССР. Оно состоялось 16 января 1934 года. Были приглашены виднейшие советские ученые и инженеры, работающие в области радиофизики или в близких к ней отраслях знания. В итоговом протоколе совещания было записано следующее:

«Слушали:
Сообщение представителя Управления противовоздушной обороны РККА инженера Ощепкова, начальника Курсов усовершенствования командного состава ПВО тов. Хорошилова и академика А. Ф. Иоффе о крайней необходимости в современных условиях противовоздушной обороны, в целях обеспечения боевого использования технических средств ПВО конструирования приборов, обеспечивающих обнаружение самолетов на больших высотах — порядка 10 километров — и дальности до 50 километров в условиях, не зависящих от атмосферного состояния и времени суток.

Постановили:
В результате обмена мнениями о принципиальной важности и своевременности поставленного вопроса и о возможных средствах его разрешения совещание считает:
1. Из технических средств, могущих обеспечить в наикратчайший срок разработку приборов, обеспечивающих обнаружение самолетов в названных условиях, могут явиться приборы, построенные на принципе использования электромагнитных волн достаточно короткой длины волны (дециметровые и сантиметровые волны).
При этом должны быть разработаны относительно достаточно мощные генераторы дециметровых и сантиметровых волн, направляющие электромагнитные излучения системы, а также приемные устройства, обеспечивающие по отраженному электромагнитному лучу определение местонахождения самолетов (их координаты), их количества, курса движения и скорости.
Определение координат в первом случае может производиться как с дополнительно устанавливаемого приемного аппарата, так и не исключена возможность определения дистанции с одного и того же пункта, что при дальнейшем своем развитии может найти широкое применение в технике артиллерийской зенитной стрельбы по невидимой цели.
2. Одновременно с этим, ввиду новизны поставленного вопроса о применении электромагнитных волн для указанной цели и необходимости в этом направлении еще длительной научно-исследовательской работы, совещание считает необходимым вести разработку и других методов обнаружения. В частности, для обнаружения самолетов в сумерки использовать специально разработанные оптические системы и тщательно еще раз проверить результаты по методам, основанным на принципе звукопеленгации и инфракрасной радиации».

Решение описанного совещания свидетельствует, что именно наша страна является родиной идеи радиолокации. К этому времени идея радиолокации была осознана в нашей стране не только по своему целевому назначению, но и по методам осуществления. В принятом решении со всей ясностью подчеркнуто, что с помощью импульсов (порций) электромагнитных волн достато чно короткой длины волны можно не только обнаруживать на больших расстояниях воздушные цели, но и определять их координаты (зенитная стрельба, наведение истребительной авиации и т. п.). И мы не вправе поэтому забывать всех тех, кто содействовал столь ясной постановке проблемы в тот период, когда о ней ничего не было еще известно в мире.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Система радиообнаружения "Ревень" (РУС-1).

Первым положительным результатом деятельности НИИИС КА в создании средств радиообнаружения была разработка системы «Ревень» (РУС-1). В целях ускорения оснащения ПВО техникой .радиообнаружения в основу системы «Ревень» была положена аппаратура «Рапид» ЛЭФИ, испытанная в 1934 г. В комплект системы входили: передающая и две приемные станции, смонтированные на автомашинах. Располагались автомашины на местности так, что передающая находилась в центре линии между приемными станциями на расстоянии 30 – 40 км от каждой приемной станции (на одной прямой). Передающая станция создавала в стороны приемных направленное излучение в виде завесы («забора»), при пересечении которой самолеты обнаруживались приемными станциями по биениям прямого и отраженного сигналов, регистрировавшихся на бумажной ленте записывающего прибора – ондулятора. В октябре – декабре 1937 г. система «Ревень» проходила первые испытания под Москвой, а после некоторой доработки летом 1938 г. подвергалась детальным испытаниям, установившим надежное обнаружение самолетов при пересечении ими днем и ночью линии расположения передающей и приемных станций. Полученные результаты позволили представить будущую систему воздушного наблюдения ПВО при использовании системы «Ревень». О результатах испытаний было доложено Народному комиссару обороны, который поручил Управлению связи КА дать срочный заказ промышленности на изготовление опытной партии систем «Ревень»1. По договору Управления связи РККА радиозавод в полугодовой срок изготовил первую партию систем, смонтированных на 16 автомашинах. 30 июня НИИИС КА эту партию принял. В сентябре 1939 г. приказом Народного комиссара обороны система «Ревень» была принята на вооружение войск ПВО под названием РУС-1 (радиоулавливатель самолетов).



Зимой 1939–1940 гг. во время войны с белофиннами система РУС-1 прошла боевую проверку. Для исключения внезапности налетов финской авиации на Ленинград вокруг города с помощью РУС-1 была создана полоса радиообнаружения. Однако в условиях ПВО фронтового города система не могла заблаговременно оповещать службу ВНОС о вражеских самолетах. После выхода наших войск в район Выборга и Кексгольма на Карельском перешейке были созданы две полосы обнаружения, которые позволяли уточнить участки и направления пролетавших самолетов. Сведения об этих самолетах передавались на ГП ВНОС Ленинградского корпуса ПВО. Следует отметить высокую эксплуатационную надежность системы РУС-1, которая проработала пять месяцев без каких-либо неисправностей и ремонта. В апреле 1940 г. станции РУС-1 с постов наблюдения на Карельском перешейке были перебазированы для дальнейшего использования в Закавказье. До начала Великой Отечественной войны радиозавод выпустил 45 комплектов системы РУС-1, которые в период войны работали в системе ПВО Дальнего Востока и в Закавказье. Дальнейшее производство систем было прекращено, так как на вооружение постов ВНОС начали поступать радиолокационные станции дальнего обнаружения РУС-2, обладавшие более высокими тактико-техническими данными и возможностями. К началу Великой Отечественной войны, в системах ПВО Москвы и Ленинграда имелось 41 РЛС РУС-1.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Cтанция дальнего обнаружения "Редут" (РУС-2).

После экспериментальных исследований рассеяния электромагнитных волн от самолета и расчета возможных дальностей радиообнаружения ЛФТИ совместно с КБ УПВО приступил в 1936 г. к разработке импульсной аппаратуры. КБ взяло на себя создание импульсного передатчика мощностью излучения около 100 кВт на волне 3,5–4 м с антенной типа «волновой канал», а ЛФТИ – импульсный модулятор и приемно-индикаторное устройство. Согласованным планом работ предусматривалось, что передатчик стационарного типа будет работать в Москве (из опасения вредного воздействия на приемник), а приемная аппаратура – на подмосковном полигоне, будучи смонтированной в специальной экранированной кабине на автомашине. Приемная антенна из двух полуволновых вибраторов размещалась на крыше кабины и позволяла получить нулевой прием в заданном направлении, что обеспечивало отстройку от мешающего влияния прямых сигналов передатчика. К обусловленному сроку (конец 1936 г.) ЛФТИ выполнил свой объем разработки, однако первые опыты по самолету показали, что передатчик КБ УПВО должным образом не работал. Было решено запустить генератор мощностью около 1 кВт на типовых лампах Г-165, выпускавшихся промышленностью. Но задачу управлений этим генератором П. К. Ощепков и его сотрудники длительное время решить не могли. И чтобы не задерживать испытаний, коллективу Ю. Б. Кобзарева пришлось эту задачу выполнить самому. Убедившись, что близко расположенный приемник сохранил свою работоспособность, и настроив антенно-фидерную систему, разработчики ЛФТИ продолжили опыты по самолету. Первые испытания установки под Москвой 15 апреля 1937 г. были удачными, дальность обнаружения самолета составила около 7км.

По заданию НИИИС КА ЛФТИ приступил к комплексной разработке импульсной аппаратуры с улучшенными тактико-техническими характеристиками. В августе 1938 г. на территории НИИИС КА станция радиообнаружения с улучшенной аппаратурой проходила испытания по самолету и показала возможность его обнаружения на расстоянии до 50 км при высоте полета 1500 м. Это был блестящий по тому времени успех коллектива ЛФТИ и импульсной техники, показавший, что, во-первых, проблема дальнего радиообнаружения самолетов принципиально решена и последующая ее реализация потребует только инженерно - конструкторских и технологических усилий и, во-вторых, очевидное преимущество импульсных станций по сравнению со станциями непрерывного излучения с использованием доплеровской частоты. Проведенные испытания по важности их результатов и последствий их использования были важнейшей вехой в истории отечественной радиолокации. Если опыты ЦРЛ в 1934 г. доказали возможность радиообнаружения самолетов, то работы коллектива ЛФТИ подтвердили теоретически и практически возможность создания установки дальнего радиообнаружения с тактико-техническими характеристиками, удовлетворявшими требованиям войск ПВО. Следует отдать должное сотрудникам этого института Ю. Б. Кобзареву (руководителю исследованиями и разработки импульсной техники) и его помощникам П. А. Погорелко и П. Я. Чернецову за достигнутые ими в столь короткий срок результаты, явившиеся основополагающими в истории развития отечественной аппаратуры радиообнаружения.

Результаты испытаний экспериментальной станции дальнего обнаружения, проведенных в августе 1938 г., а также расчеты Ю. Б. Кобзарева позволили Управлению связи КА, не ожидая окончания совместных работ ЛФТИ и НИИИС КА по созданию подвижного варианта станции «Редут», внести в феврале 1939 г. в Комитет обороны при СНК СССР предложение о разработке промышленностью двух опытных образцов станции. НИИИС КА предложил решить такую задачу НИИ радиопромышленности, обладавшему многолетним опытом в области создания радиотелемеханических устройств и УКВ радиолиний. Выбор этого института был не случаен. Заказчик понимал, что разработка первых РЛС, удовлетворявших требованиям войск, потребует не слепого копирования «Редута», созданного ЛФТИ и НИИИС КА, но и проведения одновременно с конструированием ряда исследований, которые обеспечивали бы доведение РЛС до войсковых образцов. В тесном деловом сотрудничестве ЛФТИ и НИИИС КА (руководитель работы А. И. Шестаков) в течение года создали подвижную станцию, получившую название «Редут». Через год после испытаний стационарной установки ЛФТИ, подтвердившей блестящие возможности импульсной техники, в августе 1939 г. в НИИИС КА были проведены полигонные испытания «Редута».

Используя результаты теоретических и экспериментальных работ ЛФТИ и своих исследований при активной помощи инженеров НИИИС КА (во главе с А. И. Шестаковым), НИИ в течение года изготовил два опытных образца станции «Редут» и в апреле 1940 г. (через год после решения Комитета обороны) предъявил их заказчику. В состав каждой станции входили: передатчик мощностью 50 кВт, с длиной волны 4 м, смонтированный внутри фургона, вращающегося на шасси автомашины; приемная аппаратура в таком же вращающемся фургоне на автомашине с отметчиком и светящейся разверткой на экране ЭЛТ, рассчитанной на дальность обнаружения до 100 км; две антенны типа «волновой канал», жестко укрепленные на каждом фургоне с синхронным вращением. В антенне имелось пять директоров, один активный вибратор и один рефлектор; агрегат питания мощностью 30–40 кВт, смонтированный на автомашине ГАЗ-ЗА (третья автомашина станции). В целях ускорения вопроса о принятии станции на вооружение Народный комиссар обороны 31 мая 1940 г. издал приказ о проведении совмещенных полигонных и войсковых испытаний станции. В июне–июле 1940 г. один образец был испытан в НИИИС КА, а другой – в войсковой части ВНОС под руководством офицера службы ВНОС П. В. Васюкова. Оба образца успешно прошли испытания и показали одинаковые результаты, полностью соответствовавшие прошлогодним испытаниям опытной станции «Редут» (ЛФТИ–НИИИС КА).

Приказом Наркома обороны от 26 июля 1940 г. станция «Редут» была принята на вооружение войск ПВО под названием РУС-2. Постановление Комитета обороны при СНК СССР от 27 декабря 1939 г. обязывало НИИ радиопромышленности изготовить до 1 января 1941 г. опытную партию (10 комплектов) РЛС РУС-2. НИИ это задание выполнил в марте–июне 1941 г. и по ходу работ устранил выявленные в станциях производственные дефекты, создав условия для серийного выпуска станций на ближайший период. В развитии отечественной радиолокационной техники РЛС РУС-2 по сравнению с системой РУС-1 была значительным шагом вперед, так как позволяла не только обнаруживать самолеты противника на больших расстояниях и практически на всех высотах, но и непрерывно определять их дальность, азимут и скорость полета. Кроме того, при круговом синхронном вращении обеих антенн станция РУС-2 обнаруживала группы и одиночные самолеты, находившиеся в воздухе на разных азимутах и дальностях, в пределах своей зоны действия и следила с перерывами по времени (один оборот антенны) за их перемещениями. Таким образом, с помощью станции РУС-2 командование ПВО могло наблюдать за динамикой воздушной обстановки в зоне радиусом до 100 км, определять силы воздушного противника и даже его намерения, подсчитывая, куда и сколько в данное время направляется самолетов. Получая данные о воздушной обстановке от нескольких станций РУС-2, находящихся в оперативно-тактическом взаимодействии, и нанося их донесения на карту-планшет, командование ПВО района (зоны) имело возможность непрерывно и достоверно следить за действиями воздушного противника и наиболее целесообразно планировать и использовать свои средства и силы в борьбе с врагом.

Поступление в войска ПВО станций, РУС-2 привело к тактико-технической революции в службе воздушного наблюдения и коренным образом повлияло на эффективность ПВО страны. За научно-технический вклад в создание первых станций дальнего обнаружения самолетов группе сотрудников ЛФТИ Ю. Б. Кобзареву, П. А. Погорелко и Н. Я. Чернецову в 1941 г. была присуждена Государственная премия СССР. Они стали первыми лауреатами Государственной премии в области радиолокации. В создании и производстве станций дальнего обнаружения РУС-2 большую роль сыграли инженеры НИИИС КА, повседневно взаимодействовавшие с ЛФТИ и с институтом радиопромышленности и оказывавшие последнему научно-техническую помощь в расчетах, настройке и испытании отдельных радиоблоков и станции в целом. К началу Великой Отечественной войны, в системах ПВО Москвы и Ленинграда имелось 30 РЛС РУС-2. Всего в 1940-1945 годах было построенно 607 станций РУС-2 различных модификаций, в том числе и одноантенных РЛС Пегматит.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Самолетная РЛС "Гнейс-2".

Военно-Воздушные Силы в предвоенный период не испытывали столь острой потребности в средствах радиообнаружения, как войска ПВО. Объяснялось это несколькими причинами, вытекавшими из условий и характера боевой деятельности авиации предвоенных лет. Бомбардировочная авиация, действуя в дневное время, пользовалась визуальными наблюдениями наземных ориентиров и по ним находила объекты бомбометания. В условиях ночи, облачности, полной или ограниченной видимости земли бомбардировщики находили вражеские объекты (цели), применяя штурманские расчеты. Истребительная авиация действовала, как правило, днем и специальных средств обнаружения не применяла. В ночное время истребители должны были вести бой во взаимодействии с зенитными прожекторами или при лунном освещении.

Неудивительно поэтому, что к идее использования радиолокационных средств на самолетах Военно-Воздушные Силы пришли несколько лет спустя после того, как эта идея уже воплощалась в реальную технику в интересах службы ВНОС и ЗА ПВО, хотя в системах радионавигации, в аэродромном оборудовании и в приборах слепой посадки радиотехнические средства начали применяться в ВВС уже с 1933 г. Поводом к созданию средств обеспечения ночного боя для авиации послужила озабоченность командования ВВС и его научно-испытательного института как органа, ведавшего вопросами развития авиационной техники, возникшая « связи с нараставшей военной угрозой со стороны немецкого фашизма.

Этот вопрос в НИИ ВВС неоднократно обсуждался в1939–1940 гг. с участием руководящего летного и инженерного состава института. И однажды, наблюдая за боевой работой РЛС «Редут» под Ленинградом в период войны с белофиннами 1939 г., у начальника группы отделов спецслужб НИИ ВВС генерала С. А. Данилина, занимавшегося уже несколько лет вопросами создания бортовых и аэродромных приборов вождения и посадки самолетов, зародилась мысль об использовании радиолокационных принципов в бортовых приборах ночного боя. С. А. Данилин в середине 1940 г. обсудил ее с ведущими инженерами своих отделов. Участники обсуждения выдвигали разные идеи создания приборов ночного боя. Одни предлагали использовать инфракрасную технику, другие – эвукопеленгаторную аппаратуру с пьезо-кварцевым приемником, третьи (инженер Е. С. Штейн) – применение радиообнаружения. С. А. Данилин горячо поддержал последнее предложение, предусматривавшее создание аппаратуры, подобной РЛС «Редут». Именно эта наземная станция явилась прототипом бортовой самолетной техники радиообнаружения ВВС.

Поскольку станция «Редут» разрабатывалась в НИИ радиопромышленности, вскоре в нем обсуждалась практическая возможность создания самолетной станции. Участники совещания – от НИИ ВВС С. А. Данилин, Г. А. Угер (заместитель Данилина) и Е. С. Штейн и от НИИ директор В. Ф. Захаров, главный инженер М. Е. Азбель, начальники ведущих отделов А. Б. Слепушкин, А. А. Фин и др. – единодушно признали возможность создания самолетной РЛС. По прикидочному расчету комплект станции с источниками питания и кабелями должен был составлять примерно около 500 кг. О размещении такой аппаратуры на одноместном истребителе тогда не могло быть и речи. Решение этого вопроса надо было искать совместно с инженерами-самолетостроителями и летчиками-истребителями. И выход был найден. Летчик-испытатель НИИ ВВС Герой Советского Союза С. П. Супрун предложил разместить станцию не на одноместном самолете, а на двухместном Пе-2. Это предложение оправдывалось, во-первых, тем, что громоздкую аппаратуру нельзя было разместить на истребителе того времени, во-вторых, невозможностью летчику-истребителю одновременно пилотировать самолет, заниматься обнаружением противника и вести по нему огонь. После принятия решения о самолете НИИ ВВС сформулировал тактико-технические требования на разработку бортовой станции: дальность обнаружения самолета 4–5 км; зона обнаружения в горизонтальной плоскости 120°, в вертикальной – порядка 90°.

В начале 1941 г. НИИ радиопромышленности разработал аванпроект и лабораторный макет станции под названием «Гнейс-1» на клистронах НИИ-9, работавших в импульсном режиме. Израсходовав имевшийся запас клистронов на эксперименты с макетом, А. Б. Слепушкин остался без генераторных ламп, а заказать новую партию в НИИ-9 оказалось невозможным. Началась Великая Отечественная война, НИИ-9 прекратил свое существование, а институт-разработчик был эвакуирован на восток и в сложных условиях должен был развертывать свою научно-производственную деятельность. Продолжать дальнейшие работы над станцией в сантиметровом диапазоне не представлялось возможности. Тогда группа инженеров во главе с А. А. Фином, выдвигавшая ранее идею использования метрового диапазона волн, учитывая сложившуюся обстановку, поставила вопрос о переводе разработки станции в метровый диапазон. Поскольку это предложение уже не являлось дискуссионным, руководство института, с согласия НИИ ВВС, его утвердило.

Новый вариант станции был назван «Гнейс-2». В его разработке приняли участие ведущие инженеры основных направлений радиолокационной техники института К. В. Филатов, Р. С. Буданов, П. В. Подгорнов, А. Р. Вольперт, А. П. Крюков, В. А. Говядинов и др. А. Б. Слепушкин разработал к станции устройство индикации цели, по которому положение обнаруженной цели относительно курса самолета-перехватчика и расстояние до нее фиксировались на одной электроннолучевой трубке. Конструкция этого индикатора-визира была создана инженером Р. С. Будановым. От НИИ ВВС ведущим инженером был назначен военный инженер Е. С. Штейн.

В начале 1942 г. первый экспериментальный образец РЛС «Гнейс-2», работавший на волне 1,5 м с мощностью излучения до 10 кВт, был установлен на двухместный самолет Пе-2 для летных заводских испытаний. Эти испытания были организованы таким образом, чтобы в процессе их проведения определить не только работоспособность образца, но и, оценив возможности самолета-перехватчика, выработать методы его боевого применения. Подобная испытательная работа на войсковом аэродроме в отрыве от летно-испытательной базы НИИ ВВС и без отработанных методик испытаний значительно усложнила деятельность всех участников испытаний. Главная трудность в испытаниях легла на руководителя работ В. В. Тихомирова и инженера-испытателя НИИ ВВС Е. С. Штейна, которые выполняли роль инженеров-испытателей и операторов. Они же управляли поведением летчика, чтобы он с наиболее рациональными виражами самолета выводил его к обнаруженному самолету-мишени. В июле 1942 г. станция успешно прошла государственные испытания, которые показали дальность обнаружения самолета-бомбардировщика 3500 м, c точностью наведения по угловым координатам ±5°.

Следует отметить глубокое понимание коллективом института и его партийными органами важности создания самолетной станции. Трудовой энтузиазм инженеров и рабочих позволил в те дни, не ожидая окончания полигонных испытаний, изготовить серию в 15 комплектов этих станций для оборудования ими самолетов Пе-2 и Пе-3. Первое боевое применение эти самолеты прошли в конце 1942 г. под Москвой, затем небольшая группа их была направлена под Сталинград для перехвата немецких самолетов, снабжавших окруженную армию Паулюса. В феврале – мае 1943 г. РЛС «Гнейс-2» проходила боевые испытания под Ленинградом. Результаты боевых испытаний в июне 1943 г. обсуждались в аппарате ЦК ВКП(б) под руководством заместителя заведующего отделом авиационной промышленности Н. С. Шиманова. На основе состоявшегося обсуждения, по предложению командования ВВС и войск ПВО РЛС «Гнейс-2» постановлением ГКО от 16 июня 1943 г. была принята на вооружение. Летом 1943 г. состоялось решение о создании первой авиационной дивизии ночных перехватчиков. Командиром дивизии был назначен опытный командир Б. В. Вицкий, его заместителем по радиолокации – инженер-майор Е. С. Штейн.

Авиационная дивизия ночных перехватчиков с РЛС «Гнейс-2» и средствами наземного обеспечения участвовала в боевых действиях по прикрытию в ночное время Брянского железнодорожного узла, под Минском, Ригой, Львовом, Ковелем, Брестом, Познанью и г. Бреслау, где и закончила свой боевой путь. За боевые заслуги в войне дивизии было присвоено наименование «Бреславльской». Постановлением ГКО о принятии РЛС «Гнейс-2» на вооружение НИИ радиопромышленности был обязан изготовить большую партию станций, а чтобы создать условия для этого, было решено возвратить институт из эвакуации. Задел аппаратуры, подготовленный НИИ для станций «Гнейс-2», был срочно доставлен в НИИ ВВС, где бригада специалистов и рабочих института-разработчика и специалистов НИИ ВВС собирала под руководством В. В. Тихомирова станции, монтировала их на самолетах и испытывала в воздухе, доводя каждую РЛС до нужных требований.

К концу 1944 г. институт выпустил более 230 РЛС «Гнейс-2». За разработку этой станции инженеры-разработчики В. В. Тихомиров, А. С. Буданов, А. Р. Вольперт в 1944 г. были удостоены Государственной премии СССР. Представляет интерес отзыв по этой работе академика Б. А. Введенского, сотрудничавшего с НИИ после кончины М. А. Бонч-Бруевича (март 1940 г.). В январе 1944 г. он так выразил свою оценку по разработанной РЛС «Гнейс-2»: «Проведенная при создании этого прибора исследовательская работа заслуживает весьма высокой оценки. Действительно, создание и конструирование радиолокаторов, могущих быть установленными на самолете, является наиболее трудным среди задач конструирования радиолокационной аппаратуры. Это определяется не только необходимостью уложить аппаратуру в минимальные вес и габариты, что само по себе достаточно трудно, но, пожалуй, в еще большей степени необходимостью создания антенн, эффективных несмотря на искажающее действие плоскостей, фюзеляжа, пропеллера и т.п. и в то же время не вносящих аэродинамических осложнений. Кроме того, в данном приборе обращает па себя внимание оригинальная конструкция кругового отметчика, позволяющего с помощью единственной осциллографической трубки с предельной наглядностью определять все интересующие оператора данные: дальность до цели и ее положение относительно самолета (вправо-влево, вверх-вниз). Эта задача, равно как и задача конструирования приемника и передатчика, разрешена блестяще. Нельзя не отметить также простоты монтажа данного прибора па самолетах, при конструировании которых возможность применения подобного прибора, естественно, вовсе не учитывалась».

ОГЛАВЛЕНИЕ

Корабельная РЛС "Редут-К".

Для флота борьба с бомбардировочной и торпедоносной авиацией имела не менее важное значение, чем борьба с кораблями противника или противовоздушная защита войск на суше. Противовоздушная оборона флота и его мест базирования требовала корабельных и береговых средств борьбы, аналогичных по тактическому и техническому устройству средствам ПВО сухопутной армии: аппаратуры радиообнаружения, зенитной артиллерии, истребительной авиации и всего комплекса приборов, необходимых для стрельбы. Научно-исследовательский морской институт связи (НИМИС РКК ВМФ)1 установил контакт с ЦРЛ, ЛЭФИ, ЛФТИ, разрабатывавшими аппаратуру радиообнаружения, а затем с НИИИС КА.

По заказу НИМИСТ в 1936 г. НИИ-9 изготовил экспериментальную установку «Стрела» для обнаружения кораблей, представлявшую собой копию артиллерийского радиоискателя «Буря», с параболическими антеннами меньшего диаметра (1,5 м вместо 2 м), разнесенными на 1,5–2 м (излучающая от приемной), и расширенной полосой пропускания приемника в сторону низких частот с учетом разности скорости корабля и самолета. Испытания радиоискателя проводились представителями НИМИСТ И. В. Бреневым и НИИ-9 В. А. Тропилло в августе 1936 г. на острове Кроншлот вблизи Кронштадта и показали, что корабли обнаруживались на расстоянии 3–5 км, а торпедный катер при благоприятных метеоусловиях – на расстоянии до 500 м и не более 300 м при встречном ветре и волне 0,5 м. При волнении на море в приемнике радиоискателя возникали сильные сигналы от помех, затруднявшие наблюдения. Кратковременные помехи возникали и при пролете вблизи радиоискателя стай птиц, попадавших в сферу его облучения и приема отраженных сигналов. НИМИСТ учел эти малоудовлетворительные результаты и поэтому до весны 1940 г. не выдавал заданий промышленности на разработку средств радиообнаружения, ограничившись наблюдением за работами по этой тематике в ЦВИРЛ, НИИ-9 и ЛФТИ и проведением ряда исследований в своей УКВ лаборатории, имевших целью подготовку к разработке средств радиообнаружения для ВМФ.

По заданию командования ВМФ в сентябре – ноябре 1939 г. на Черном море под Севастополем проходили испытания системы радиообнаружения РУС-1 и РЛС «Редут» в целях определения возможности их применения в интересах ПВО военно-морских баз и флота. Станции системы РУС-1 устанавливались на берегу и на бортах тральщика и баржи. Опыты показали целесообразность применения этой системы для ПВО ВМФ. Станция «Редут» устанавливалась на берегу на различных высотах над уровнем моря и в различном удалении от кромки воды, чтобы выяснить наиболее выгодные условия обнаружения кораблей и самолетов. Оказалось, что при расположении станции на берегу непосредственно у кромки воды и при высоте антенны 10 м над уровнем моря надводные корабли не обнаруживались совсем, а бомбардировщик МБР-2, летевший на высоте 6000 м, обнаруживался на расстоянии до ПО км. При расположении станции у обрыва, на высоте 160 м над уровнем моря, миноносцы и тральщики обнаруживались на дистанциях 20–25 км. В этих же условиях самолет на бреющем полете обнаруживался на расстоянии до 35 км и на высоте 800 м – до 150 км. При расположении станции на высоте 160 м над уровнем моря, но за 80 м от обрыва дальность обнаружения низколетящих самолетов резко снижалась, а при полете ниже 200 м они не обнаруживались вовсе. Был сделан вывод, что станция «Редут» является надежным средством ПВО военно-морских баз флота, но для обнаружения кораблей с берега она не подходит, так как отражения электромагнитной энергии от гор (задними лепестками диаграммы направленности) засвечивали экран индикатора.

Военно-морское командование, учитывая начавшуюся на западе вторую мировую войну и угрозу вовлечения в нее Советского Союза, приняло решение форсировать оснащение флота радиолокационной техникой. Чтобы не терять времени на поиски схемных и конструктивных решений корабельной станции, было решено использовать опыт НИИ радиопромышленности и положить в основу ее создания разрабатываемый институтом образец наземной станции «Пегматит» с основными тактико-техническими характеристиками РЛС «Редут», показавшей положительные результаты ее проверки под Севастополем. В апреле 1940 г. НИМИСТ выдал задание НИИ радиопромышленности на разработку корабельного варианта РЛС типа РУС-2 в одноантенном виде. Разработчики использовали для этой цели схему и аппаратуру РЛС «Пегматит», разрабатываемую в это же время по заданию Управления связи КА, с некоторой конструктивной спецификой из-за размещения станции на корабле, в условиях качки, повышенной влажности и необходимости прокладки антенного фидера вдоль металлической корабельной мачты. В короткий срок НИИ разработал специальный фидер, в котором вместо двухпроводной была применена симметричная линия из двух коаксиальных жестких кабелей, надежно функционировавших в таких условиях.

Перед началом войны станция «Редут-К» инженерами института В. В. Самариным, Б. П. Лебедевым, В. А. Сивцовым и офицером флота М. И. Соколовым была установлена на крейсере «Слава» (бывший Молотов) Черноморского флота. В мае 1941 г. крейсер участвовал в учениях флота, в ходе которых РЛС надежно обнаруживала самолеты, и корабли. С началом Отечественной войны станция «Редут-К» несла в районе Севастополя службу воздушной разведки противника. Ее донесения были столь достоверны, надежны и своевременны, что уже с третьей ночи после начала боевых действий между крейсером, штабом флота и КП ПВО Севастополя была установлена прямая телефонная связь для оперативной передачи результатов радиолокационного наблюдения. На станции работали радиометристы крейсера под руководством инженеров НИИ Б. П. Лебедева и В. А. Сивцова, зачисленных в экипаж корабля. До конца октября 1941 г. боевая служба РЛС «Редут-К» на крейсере проходила в районе Севастополя, а затем в районах Туапсе и Поти. Во время одной из боевых операций под Феодосией в августе 1942 г. крейсер получил повреждение кормовой части корпуса. По счастливой случайности аппаратура станции осталась неповрежденной (был оборван лишь антенный фидер), и после возвращения крейсера в Поти до конца 1943 г. станция «Редут-К» несла боевую службу, но уже в качестве берегового поста наблюдения.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Корабельная РЛС "Гюйс".

Эвакуация НИМИСТ в восточные районы страны лишила его возможности продолжать руководство развитием военно-морской радиолокации и заказами на ее средства в промышленности. Поэтому Народный комиссар ВМФ Н. Г. Кузнецов создал в феврале 1943 г. в аппарате Управления связи ВМФ радиолокационную группу в составе трех офицеров энтузиастов новой техники – А. Л. Генкила, В. В. Отрашкевича и В. А. Кравцова. К вооружению флота радиолокационной техникой, как будет видно из дальнейшего, было привлечено внимание командующих флотами. Боевой опыт первой корабельной РЛС «Редут-К» в тяжелые месяцы начального периода войны показал огромные возможности радиолокационной техники, ее роль и значение. Надо было быстрей развивать и внедрять ее в службу флота, создавать такие РЛС, которые соответствовали бы боевым возможностям кораблей различных классов и их оперативно-тактическим задачам.

По заданию ВМФ НИИ радиопромышленности расширил конструкторские разработки станций и на базе опыта создания РЛС «Редут-К» создал к началу 1944 г. станцию обнаружения под названием «Гюйс». Она предназначалась для обнаружения надводных и воздушных целей. Руководил разработкой инженер института К. В. Голев. «Гюйс» не представляла собой модернизированную станцию «Редут-К», а являлась принципиально новой аппаратурой, работавшей на волне 1,5 м. Сжатые сроки вынудили НИИ разработать аппаратуру с упрощенной конструкторской и технологической проработкой. По существу, это был экспериментальный макет с тактико-техническими характеристиками, удовлетворявшими заданию ВМФ. Испытания и эксплуатация РЛС «Гюйс» подтвердили установленные для нее тактико-технические требования, и она послужила прототипом для разработки последующей корабельной станции «Гюйс-1». Уже в октябре – декабре 1944 г. созданная в короткий срок РЛС «Гюйс-1» проходила боевую проверку на Северном флоте под руководством С. П. Чернакова и К. В. Голева.

На опыте разработки корабельных РЛС «Редут-К», «Гюйс» и «Гюйс-1» НИИ радиопромышленности по заданию ВМФ разработал новую, более совершенную в техническом и эксплуатационном отношениях корабельную станцию «Гюйс-1М» 1. Назначение этой станции – обнаружение кораблей, самолетов, берега и определение дистанции и курсового угла для малых кораблей типа МО, БО, СКР, ТЩ и эсминцев. Применение схемы «электрической лупы» позволило увеличить разрешающую способность по дистанции и на больших дальностях обнаружения более детально рассматривать и определять количество и характер надводных целей. Государственные испытания РЛС «Гюйс-1М» проводились в ноябре – декабре 1944 г. на эскадренном миноносце «Строгий» Балтийского флота под председательством командира дивизиона эсминцев М. Г. Иванова с участием командира корабля В. Н. Новак, С. П. Чернакова и руководителя разработки К. В. Голева и др.2 Комиссия отметила соответствие тактико-технических характеристик РЛС заданным требованиям, ее надежную работу, приемлемые габариты для размещения и рекомендовала станцию на вооружение для надводных кораблей от катера типа МО и выше.

Разрабатывая РЛС «Гюйс-1М», НИИ проводил работы по ее усовершенствованию и дальнейшему улучшению тактико-технических характеристик и различных узлов. Тем же коллективом института были созданы новая антенная система с редуктором вращения и постом дистанционного управления (вращения), антенный коммутатор для работ по методу равносигнальной зоны, новый механизм определения дистанции и дублер осциллографического индикатора для выносного поста наблюдения и т.п. В результате этих работ в конце 1944 г. была создана модернизированная станция «Гюйс-1Б», обладавшая возможностью поиска и пеленгования целей из рубки радиооператора станции. Станция позволяла командиру корабля вести наблюдение и оценивать обстановку на море и в воздухе из рубки и давать целеуказания оператору о слежении за избранной целью.Вся система управления станции и ее конструктивная компоновка позволяли обслуживать РЛС одному оператору. Испытания РЛС «Гюйс-1Б» проходили в октябре – ноябре 1945 г. на эсминце «Огневой» Черноморского флота и показали, что станция обеспечивает поиск, определение дистанции и своего курсового угла по надводным и воздушным целям со следующими параметрами: дальность обнаружения самолетов при высоте полета 1500 м и выше – до 250 каб (~46 км); дальность обнаружения надводных целей в зависимости от типа корабля в пределах 25–95 каб (3,6–16,5 км); ошибка в определении дистанции – 0,6 каб, а по курсовому углу – 3,5°. По своим тактико-техническим параметрам РЛС «Гюйс-1Б» превосходила английскую станцию аналогичного назначения. В 1945 г. приказом Народного комиссара ВМФ станция была принята на вооружение и поставлена на серийное производство. Следует отметить, что, выполняя разработки корабельных станций, НИИ радиопромышленности провел ряд важных исследований и экспериментов, позволивших улучшить их тактико-технические и эксплуатационные характеристики.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Самолетные РЛС "Гнейс-2" для ВВС Военно-Морского Флота.

Важнейшая роль и активная боевая деятельность Северного и Черноморского флотов в ходе войны требовали от военно-морской авиации действенной помощи и содействия. Эти требования поставили в повестку дня оснащение самолетов ВМФ бортовыми средствами радиообнаружения для борьбы с надводными кораблями противника торпедо- и бомбометанием и отражения его авиации. В полярных районах Севера эта техника имела особо важное значение. По заданию Отдела спецприборов (ОСП) Наркомата ВМФ НИИ радиопромышленности создал в 1943 г. на основе модернизации самолетной станции «Гнейс-2» станцию «Гнейс-2М». В ее разработке участвовали В. В. Тихомиров и А. А. Фин (руководители), Р. С. Буданов, А. Р. Вольперт, А. А. Гапеев, А. П. Земнорей, П. В. Подгорнов, В. А. Говядинов, А. П. Крюков, В. Н. Лихвинцев, Г. А. Зонненштраль, Э. М. Манукян, А. И. Узков и др.

Станция «Гнейс-2М» обладала теми же тактико-техническими параметрами и характеристиками, что и станция «Гнейс-2», но с новой антенной, позволявшей вести поиск и обнаружение как воздушных, так и надводных кораблей. Станция была универсальной. В испытаниях станции, проходивших осенью 1943 г. на Каспии, участвовали: от НИИ ВВС ВМФ – полковник Никольский (начальник института), от Отдела спецприборов – В. А. Кравцов и один инженер от НИИ радиопромышленности. Результаты испытаний были успешными, и приказом Наркома ВМФ станция была принята на вооружение и поставлена на серийное производство. Первое боевое применение станция получила на Балтике в минно-торпедном полку (командир полка И. И. Борзов, впоследствии маршал авиации). В 1943 – 1944 гг. станция обеспечила обнаружение в ночное время в Рижском заливе трех немецких транспортов, которые были потоплены авиацией полка. РЛС была приспособлена и для самолета Ил-4 (ДБЗ-Ф).

По заказу ОСП Наркома ВМФ в 1944 г. НИИ радиопромышленности создал второй образец самолетной модернизированной станции «Гнейс-5М», работавшей на волне 1,43 м, для установки ее также на самолетах-разведчиках и торпедоносцах. При создании этой станции институт разработал новый тип антенных устройств, характерной особенностью которых являлась комбинация обзорных и пеленгационных систем с использованием принципа равносигнальных зон диаграмм направленности. Назначение обзорных антенн – просмотр морской поверхности впереди по курсу полета самолета и боковой обзор справа и слева в направлениях, перпендикулярных курсу полета в пределах 40°. В состав обзорной антенны входили излучающая шестивибраторная антенна и две приемные, устанавливаемые на фюзеляж самолета. Назначение пеленгационных антенн – поиск целей. В их состав входили: одна излучающая антенна типа «волновой канал» – из трех вибраторов (рефлектор, активный вибратор и директор) и две пеленгационные из четырех вибраторов (рефлектор, активный вибратор и два директора). Излучающая антенна крепилась в носовой части самолета, приемные – на передних кромках крыльев с разворотом в 20° к курсу полета. Отметки отраженных сигналов на электронно-лучевой трубке индикатора представляли собой кольца, радиус которых соответствовал дистанции до цели, а интенсивность свечения правой и левой половин кольца указывала на уклонение цели от курса полета самолета.

Для удобства и быстроты перехода с обзора передней зоны на боковую институтом были созданы оригинальные конструкции антенного переключателя и согласующего устройства. В процессе разработки была проведена унификация передающих блоков генератора УКВ на более совершенные, освоенные к тому времени промышленностью, генераторные лампы; максимально упрощена схема модулятора и улучшена конструкция приемника. Проведенные работы позволили использовать их результаты в обеих станциях «Гнейс-5» и «Гнейс-5М» и значительно повысить их общую надежность. Государственные испытания РЛС «Гнейс-5М» проходили в Летно-испытательном институте ВВС ВМФ в конце 1944 г. и показали, что с помощью пеленгационных антенн морская поверхность просматривалась в пределах 65° по курсу полета, а с помощью обзорных антенн – в пределах 55° в боковом направлении.

Дальность обнаружения надводных кораблей зависела от их водоизмещения. Для пеленгационных антенн максимальная дальность обнаружения достигала 36 км, для обзорных – 20 км, что определяло ширину просматриваемой полосы морской поверхности в 30 км. Берег обнаруживался на расстоянии 60 км. Точность выхода на цель при высоте полета от 50 до 250 м составила 150 м, а при высоте 250–350 м–480 м. Наивыгоднейшая высота полета при поиске надводных кораблей в пределах 800–4000 м. Мертвая зона при обнаружении различных кораблей при высоте полета 1000 м определялась в пределах 500–2000 м. РЛС могла использоваться для привода своего самолета к специальному приводному маяку с расстояния 90 км. Приказом Народного комиссара ВМФ Н. Г. Кузнецова от 19 апреля 1945 г. РЛС «Гнейс-5М» была принята на вооружение.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Cтанция дальнего обнаружения "Пегмантит"(П-3М)

Cтанция дальнего обнаружения РУС-2 стала основой для разработки многих поколений мобильных и стационарных Радиолокационных станций метрового диапозона в СССР, в том числе и для созданных в конце Великой Отечественной войны, одноантенных мобильных Радиолокационных Станций "Пегмантит-3" (П-3М) и стационарных Радиолокационных Станций "Пегмантит-3" (П-3А). Одноантенная мобильная Радиолокационная Станция "Пегмантит-3" (П-3М) базировалась на двух грузовых автомобилях. Излучающее и приёмное оборудование размещялось в одной кабине. Оборудование Радиолокационных Станций позволяло определять дальность, положение (угол) и высоту полёта воздушного объекта.